Тяжелая жизнь мудреца

Учитель десяти тысяч поколений — так называют Конфуция китайцы. На Западе многие считают китайцев не только самой древней, но и самой загадочной нацией. В этом смысле Конфуций вполне соответствует своей роли: необыкновенная ясность его фигуры соседствует с удивительной загадочностью его судьбы.

Начать с того, что потомки так и не определились, когда точно родился великий философ. Китайские календари называют дату 28 сентября. Известный синолог, биограф Конфуция Владимир Малявин, ссылаясь на древние хроники, в качестве дня рождения мудреца указывает 22 сентября 551 года до нашей эры. «Википедия» несколько туманно говорит, что учитель Кун родился около 551 года до нашей эры. А энциклопедия «Духовная культура Китая» (Том 4, стр. 514) и вовсе обозначает дату его рождения как 551/552 годы до нашей эры. Впрочем, в таком разночтении есть свои приятные стороны — каждый может отмечать день рождения великого мудреца, когда ему нравится.

Изгонять злых духов

Предыстория появления Конфуция на свет также полна удивительных фактов. Его отцом был аристократ и воин Шулян Хэ, живший в княжестве Лу, — тогда Китай еще не был единым и состоял из некоторого количества царств или княжеств. Отдав, как и положено, долг государству, Шулян Хэ решил заняться домашними делами и в первую очередь родить наследника. Девять раз подкатывался к жене старый воин, и девять раз у него рождались девочки. В Древнем Китае для мужчины это была настоящая трагедия. Дело в том, что делать подношения духам предков имеют право только мужчины. А если не кормить умерших предков, они вполне могут превратиться в голодных духов и сильно испортить существование своим живым потомкам.

Памятник Конфуцию . Фото с сайта Pixabay.com

Шулян Хэ взял вторую жену (в старом Китае это позволялось), от которой у него родился сын Бони. Однако у младенца оказался врожденный дефект — поврежденная нога, а калеки тоже не могли подносить духам предков дары. Что было делать? Ответ казался очевидным: взять еще одну жену — может, она наконец родит здорового мальчугана. И хотя возраст незадачливого отца близился к семидесяти годам, это не помешало ему взять третьей женой совсем юную девушку, которой не исполнилось и двадцати лет.

То, что у старого Шулян Хэ родится не просто сын, а человек, во всех отношениях выдающийся, стало ясно уже за некоторое время до появления ребенка на свет. По легенде, перед родами мать Конфуция во сне увидела единорога, который, как всем известно, был знаком скорого прихода в мир великого мудреца.

Говорят, что Конфуций появился на свет с продавленным теменем — это тоже считалось знаком особенной судьбы. В те времена внешнему виду придавали серьезное значение, в нем читали знамения Небес. В этом смысле взрослый Конфуций обладал совершенно незаурядной внешностью. Он был огромного роста и массивного телосложения, верхняя губа у него была вздернута, глаза выпучены, а уши чересчур длинны — тоже признак мудреца: в частности, так в Китае принято изображать архатов и бодхисаттв. Правда, сам Конфуций над этим посмеивался и говорил, что внешность мало что значит.

Будущего учителя десяти тысяч поколений назвали Кун Цю. Цю — было его собственное имя, а Кун — род, из которого происходил его отец. Позже, когда Конфуций стал известен на весь Китай, его стали звать Кун-цзы — учитель Кун, или даже Кун Фу-цзы — почтенный учитель Кун. Спустя два тысячелетия европейцы переделали его имя на латинский лад — Конфуциус, Конфуций — и под таким именем его знают теперь во всем мире.

Мальчику едва исполнилось два года, когда умер его отец, старый воин Шулян Хэ. После этого его мать вместе с сыном вынуждена была покинуть дом отца и поселиться в домике у городской стены столицы княжества Лу — города Цюйфу.

Дом потомков Конфуция в Цюйфу. Фото Rolf Muller с сайта Wikipedia.org

О детстве будущего учителя Куна почти ничего не известно. Согласно преданию, уже с малых лет он любил играть в обряд жертвоприношения предкам, используя для этого игрушечный алтарь.

Владимир Малявин в своей книге «Конфуций», выдержавшей несколько изданий в серии ЖЗЛ, рассказывает, что в школах того времени обучение выглядело довольно экзотически. Кроме письма и чтения, там обучали, как правильно приносить жертвы предкам, призывать души усопших, изгонять злых духов, учили молитвам и заклинаниям. Огромное значение придавалось тому, что мы бы сейчас назвали уроками этики или приличий. Кроме того, в школах этих обучали пению, игре на музыкальных инструментах и воинскому искусству. Каждый аристократ был обязан хорошо стрелять из лука и править боевой колесницей. Письмо, счет, ритуалы, музыка, стрельба из лука и езда на боевой колеснице составляли традиционные «шесть искусств», преподававшихся в китайских школах того времени. К слову сказать, хотя Конфуций и не любил военного дела, он стал прекрасным стрелком из лука и даже прославился мастерством в управлении колесницей.

Встреча, которой не было

Когда Конфуцию исполнилось семнадцать, у него умерла мать. В девятнадцать лет он женился. Вскоре у него родился сын, а позже — дочь. О семейной жизни Конфуция, в частности о его жене, почти ничего не известно. В Китае женщина традиционно находилась на вторых ролях, так что в этом смысле Конфуций был сыном своей эпохи. Ученики его даже сообщали, что учитель не говорил о духах и женщинах. На самом деле он, конечно, кое-что говорил и о тех, и о других, но и от тех, и от других предпочитал держаться подальше.

«Учитель сказал:

— Трудно иметь дело только с женщинами и низкими людьми. Если с ними сближаешься, то они перестают слушаться. Если же от них удаляешься, то неизбежно испытываешь с их стороны ненависть». (Здесь и далее цитаты из «Лунь юй» в переводе Л. С. Переломова — Прим. «Ферганы»).

Надо сказать, что сложное отношение Конфуция к женщинам имело свои основания. Он не раз становился свидетелем того, как из-за женщин правители забывали о своих обязанностях, и княжества приходили в упадок. А однажды его репутация едва не понесла тяжелый урон из-за одной весьма игривой царицы, которая желала, чтобы он непременно явился к ней на аудиенцию с глазу на глаз.

Тем не менее, человеколюбие в учителе Куне победило — хотя он и относился к женщинам с подозрением, но все-таки взял в число учеников свою невестку.

Первая должность Конфуция была незавидной: ему поручили надзирать за хлебными амбарами и следить, как собираются налоги с окрестных земель. Потом он стал управляющим всех пастбищ могущественного семейства Цзи. И хотя он исполнял свою работу добросовестно, она его совершенно не интересовала. Учение — вот к чему стремился Конфуций. А для этого надо было добраться до дворцовых архивов, хранивших сведения о старинных ритуалах древности и деяниях великих царей и мудрецов. И это ему удалось — он поступил на службу в главную кумирню царства Лу.

Храм Конфуция в Тайбэе. Фото Titoni Thomas Axilera с сайта Wikipedia.org

Согласно историку Сыма Цяню, Конфуций встретился со знаменитым смотрителем дворцовых архивов, полулегендарным мудрецом Лао-цзы, которого на Западе полагают основателем даосизма, а сами китайцы считают его воплощением верховного божества Тайшан Лаоцзюня. Впрочем, современные историки полагают, что все это больше похоже на легенду. В частности, известный буддолог и китаист Евгений Торчинов вообще относит время жизни Лао-цзы к III веку до нашей эры — так что встретиться два мудреца не могли при всем желании.

Тем не менее, категория Дао, или Пути, которая является базовой в труде Лао-цзы «Дао Дэ цзин» , чрезвычайно важна и для Конфуция. Согласно традиционным взглядам, Дао — это путь, которым следуют все явления во вселенной. Любопытно, впрочем, что Конфуций предлагал человеку не просто следовать верным путем, но и по необходимости корректировать его. Не путь делает великим человека, а человек — путь, говорил учитель Кун.

Благородный муж привлекает к себе людей, говорил Конфуций, — и в его случае это действительно было так. В тридцать лет он открыл первую в Китае частную школу, и к нему стали стекаться ученики. Конфуций отбирал их, не глядя на богатство и знатность. Он первым провозгласил принцип: в учении не может быть различия по происхождению. Учитель сказал, что готов обучать за связку сушеного мяса — это был символический дар. Однако это не значит, что он учил кого попало. Конфуций не желал тратить время на дураков. Он обучал только тех, кто был способен учиться и по-настоящему этого хотел.

Многие слышали, что Конфуций проповедовал принцип сыновней почтительности «сяо», который требовал, чтобы младшие почитали старших. Однако не все знают, что он с уважением относился и к молодым людям. На молодежь, говорил учитель Кун, не следует смотреть свысока: никому не известно, чего достигнет следующее поколение. И действительно, сам Конфуций не сразу стал мудрецом, знаменитым на всю Поднебесную, — сначала он был просто юношей, страстно желавшим учиться.

Уже после его смерти ученики согласились с тем, что их учитель обучал четырем вещам: словесности, благонравному поведению, преданности и доверию. Сам Конфуций также говорил, что учит не наукам и искусствам, а воспитывает в людях характер или, иначе говоря, человеческие качества. Наиболее ярко это выразилось в его концепции цзюньцзы, или благородного мужа.

По классификации Конфуция, все люди делятся на три разряда: просто люди — жэнь, благородные мужи — цзюньцзы и низкие люди — сяожэнь. Просто люди проявляют себя и так, и сяк, а вот низкие люди и благородные мужи обладают постоянными свойствами. Так, если верить Конфуцию, благородный муж стойко переносит нужду, а низкий человек в нужде распускается. Благородный муж живет в согласии с людьми, но не следует за ними, сяожэнь следуют за другими людьми, но не живут с ними в согласии. Благородный муж думает о морали, низкий — как бы получше устроиться. Благородный муж знает только долг, низкий человек — только выгоду. Благородный муж предъявляет требования к себе, низкий человек — к людям. Благородный муж боится веления неба, великих людей и слов совершенномудрых. Низкий человек не знает веления неба и не боится его, презирает высоких людей, оставляет без внимания слова мудрого человека.

Конфуций с учениками, гравюра эпохи династии Мин. Иллюстрация с сайта Wikipedia.org

Завершая противопоставление цзюньцзы и сяожэнь, Конфуций высказал одну из самых знаменитых своих сентенций. Если правители будут стремиться к добру, то и народ будет добрым, заявил он. Благородный муж — ветер, низкий человек — трава. Трава склоняется туда, куда дует ветер.

Людям, не читавшим Конфуция, может показаться, что он говорил о чем-то очень сложном. На самом деле его учение очень тесно связано с практической жизнью. За два с половиной тысячелетия до нас он сформулировал вещи, которые мы сегодня вспоминаем едва ли не каждый день. Например, его ученик Цзы-гун как-то спросил учителя: «Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?» На это Конфуций ответил: «Это слово — взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе».

Иногда Конфуций предвосхищал этические откровения других наставников человечества. Правда, подходил к ним со своей меркой.

«Кто-то спросил:

— Правильно ли отвечать добром на зло?

Учитель ответил:

— Как можно отвечать добром [на зло]? На зло отвечают справедливостью. На добро отвечают добром».

Известно, что самые, казалось бы, абстрактные понятия он умело применял к жизненным обстоятельствам. При этом, по мнению учителя Куна, недостаточно было правильных слов и правильных дел. И говорить, и делать что-либо надо было своевременно, к месту.

Бегство от смуты

Одним из главных понятий в наследии Конфуция стала категория «ли». Слово это на русский язык переводили по-разному — ритуал, должное поведение, благопристойность, этикет, этика, церемонии, правила. Если быть кратким, то суть «ли» состоит не только в правильном поведении, но и в понимании того, почему это правильное поведение необходимо человеку и обществу. Конфуций считал, что следование «ли» само по себе может исправить не только человека, но и всю Поднебесную. Когда же ритуалом-ли пренебрегают, это может привести к тяжелейшим последствиям, вплоть до полного хаоса и гибели государства.

Примерно это и случилось в родном княжестве Конфуция. Власть там захватили три знатных семейства, законный же луский правитель бежал в соседнее царство. В Лу, с точки зрения учителя, воцарилась смута. А благородный муж, согласно учению самого Конфуция, не мог себе позволить жить там, где смута. В результате Конфуций вместе с учениками покинул родной дом. С той поры начались его многолетние странствия, а слава стала распространяться по всей Поднебесной.

Именно здесь, в странствиях, смог он испытать, насколько укрепился он сам в одном из главных качеств благородного мужа, а именно — в человеколюбии-жэнь. Ученики часто спрашивали у него, что же значит человеколюбие, и учитель всякий раз давал разные ответы. Но наиболее исчерпывающим, пожалуй, был такой: человеколюбие значит любить людей. Однако чем больше узнавал людей учитель Кун, тем, казалось, меньше у него было оснований для любви.

Тут надо сказать, что Конфуций не учил вообще, абстрактно. С его точки зрения главной жизненной задачей мудреца было оказаться в советниках у правителя. И дело тут не в высоком положении, как можно подумать, а в том, что это — наиболее прямой и действенный способ устроить так, чтобы в Поднебесной воцарился Путь-Дао, вещи и люди пришли в гармонию. Мудрец воздействует на правителя, правитель воздействует на все государство.

Кстати сказать, гармония, точнее, согласие-хэ — тоже один из главных постулатов Конфуция. Правда, его представление о согласии для тех времен было непривычным. Тогда в ходу было согласие или, точнее, единение-тун, основанное на простом подчинении низшего высшему. Конфуций же говорит о добровольном согласии, которое происходит из разных точек зрения, разных взглядов, разного понимания происходящего. Идея, как видим, вполне демократическая и очень современная. Правда, достичь согласия-хэ гораздо сложнее, чем добиться единения-тун, но ведь жизнь именно из того и состоит, чтобы, преодолевая трудности, развиваться, двигаться дальше и выше.

Так или иначе, Конфуций очень хотел, чтобы его способности, его знания и понимание мира и людей были востребованы кем-нибудь из правителей китайских княжеств. «Если бы меня привлекли к управлению государством, — говорил он, — я в течение года навел бы в нем порядок, а через три года добился бы успехов».

Однако правители не торопились с этим. Они приглашали Конфуция побеседовать, восхищались его мудростью, но чувствовали себя при нем несколько неуютно. Советы Конфуция расходились с привычным подходом. В частности, учитель Кун был против наказаний и применения силы, упирая на то, что если правитель будет показывать пример праведной жизни, то народ сам не захочет совершать преступлений. Конфуций также призывал правителей к прямоте в делах, словах и мыслях. Но какая может быть прямота, когда кругом враги, думали его собеседники. Одним словом, авансы Конфуцию делались большие, но с приглашением на службу дело обстояло непросто. Дополнительные сложности воздвигали и действующие советники и царедворцы, которым совсем не хотелось делиться своим влиянием со странным пришельцем из Лу.

Впрочем, правители чувствовали, что от такого выдающегося человека невозможно просто так отмахнуться, тут нужен был тонкий подход. Так, владыка царства Ци Цзин-гун не стал делать учителя Куна советником, но предложил ему удел в своих владениях. Однако Конфуций не согласился: он был раздосадован, что государь не принял его советы, а решил просто откупиться от него.

— Он совсем не понимает, кто такой Кун Цю! — сказал учитель одному из своих учеников.

К сожалению, этого не понимало и подавляющее большинство современников. Несмотря на известность Конфуция и уважение, которым он пользовался, принимать его советы правители не спешили. Впрочем, все это было еще впереди. А пока Конфуций был вынужден возвратиться обратно в княжество Лу, в свой родной город Цюйфу.

Поскольку княжеством Лу по-прежнему управляли те же самые три семьи, узурпировавшие власть, Конфуций демонстративно держался в стороне от политики и жил, как частное лицо. Он продолжал наставлять учеников и развивать свое учение. Тем, кто сокрушался, что такой великий человек оказался не у дел, он отвечал, что добродетельный человек сам по себе может исправлять нравы, даже если он не состоит на службе у государя.

Борец с доносами

Очень любопытной была манера обучения в школе Конфуция. Владимир Малявин, в частности, пишет, что там не было ни строгого распорядка, ни определенной программы обучения. Расписание здесь было свободным: пока одни читали книги, другие упражнялись в стрельбе из лука, третьи — музицировали, четвертые дискутировали — и так далее. Сам же учитель прохаживается между учениками, время от времени вступая в их разговоры. Предполагалось, что таким образом каждый ученик мог действовать без принуждения и сполна проявить себя. Удивительно, но подобная свободная манера обучения прижилась во многих современных школах китайского ушу. Постороннему человеку может показаться, что ученики там занимаются невесть чем, но это не так — просто сам процесс обучения поставлен по-другому.

Древнекитайский историк Сыма Цянь полагает, что у Конфуция было около трех тысяч учеников. Среди них попадались самые разные люди, в том числе и бывшие преступники. Однако Конфуций не смотрел на прошлое, точнее, не придавал ему решающего значения. Он даже выдал свою дочь за одного такого человека по имени Гунье Чан, сказав: «Хотя он и побывал в тюрьме, но за ним нет вины».

Традиция говорит, что у Конфуция было 72 близких ученика, так называемые «ученики внутренних покоев». Некоторым из них удалось еще при жизни учителя стать видными сановниками и советниками царей. Они очень способствовали тому, чтобы слава учителя разошлась по всей Поднебесной.

Портрет Конфуция работы Ма Юаня. Иллюстрация с сайта Wikipedia.org

Несмотря на внешнее спокойствие, Конфуций сильно переживал свою отстраненность от государственных дел и продолжал втайне надеяться, что ему все-таки предложат пост, которого он заслуживает. Эти его ожидания отражены в разговоре с одним из ближайших учеников.

«Цзы-гун сказал:

— Здесь есть кусок прекрасной яшмы. Спрятать ли его в ящик или же подождать, когда за него дадут хорошую цену, и продать?

Учитель сказал:

— Продать. Продать. Я жду цены».

Под яшмой, разумеется, имелся в виду сам учитель Кун.

Позже, когда он снова пустился в путешествие по Поднебесной, ему не раз предлагали службу неправедные правители или высокопоставленные смутьяны. И часто учитель Кун готов был принять эти предложения. Это вызывало изумление учеников и даже упреки с их стороны. На это Конфуций отвечал буквально следующее: «твердое не сточить, а истинно белое и черной краской не зачернить». Он полагал, что подлинный мудрец обладает добродетелью-дэ, которая способна повернуть к человеколюбию даже самого испорченного правителя.

Вообще-то Конфуций далеко не всегда вел себя идеально даже с точки зрения своих учеников. Известна история, когда он, будучи судьей в своем родном царстве Лу, приговорил к смерти аристократа Шаочжэн Мао за неподчинение верховной власти. Эта история настолько не соответствует образу Конфуция и провозглашаемым им идеалам, что многие ученые до сих пор считают ее выдуманной, хотя другие не сомневаются в ее правдивости.

В трактате «Лунь юй» («Суждения и беседы»), который ученики составили после смерти Конфуция, есть показательный диалог, который также может вызывать удивление современного читателя.

«Е-гун сказал Кун-цзы:

— У нас есть прямой человек. Когда его отец украл барана, сын выступил свидетелем против отца.

Кун-цзы сказал:

— Прямые люди у нас отличаются от ваших. Отцы скрывают ошибки сыновей, а сыновья покрывают ошибки отцов, в этом и состоит прямота».

Эта история о том, как сын выдает отца-преступника — и Конфуций этого сына не одобряет. Казалось бы, позиция Конфуция с нравственной точки зрения здесь весьма уязвима: если так пойдет дальше, то образуются родственные банды, где все будут покрывать друг друга.

Однако энциклопедия «Духовная культура Китая» (Том 4, стр. 120) дает такой позиции неожиданное объяснение. Оказывается, современник Конфуция Цзы Чань предложил правителям тогдашнего Китая ввести систему круговой поруки, основанной на доносительстве. При этом доносчика следовало вознаграждать за счет того, на кого он донес. Конечно, такое безобразное стукачество возмущало Конфуция — и своими словами он не защищает вора, но протестует против доносов.

Иногда случалось, что Конфуций оправдывал знаменитых людей, которые в какой-то момент поступали безнравственно. Но это происходило в том случае, когда, с его точки зрения, польза от дел таких правителей явно превосходила вред.

Так или иначе, Конфуций не просто следовал нравственному правилу: он всегда смотрел на обстоятельства, которые сопутствуют тому или иному делу — и исходя из этого, делал свой выбор.

Неосуществимый путь

Время шло, и луский правитель Дин-гун все-таки позвал Конфуция к себе на службу. При Дин-Гуне учитель Кун занимал разные посты, в частности, пост губернатора города Чжунду. Все его предприятия были чрезвычайно успешны, однажды он благодаря своей мудрости даже спас князя от неминуемой смерти. С помощью Конфуция княжеству Лу удалось вернуть себе земли, когда-то отнятые соседями. Авторитет учителя сделался непререкаемым. Однако в какой-то момент Дин-гун забыл о своих обязанностях правителя и перестал соблюдать ритуал — в том числе и по отношению к самому Конфуцию. Учитель Кун не вынес такого поведения и покинул родину.

Начались многолетние странствия по разным княжествам и царствам. Для Конфуция это было лихое время, за ним охотились враги, которых он наживал из-за своей прямоты и явного умственного превосходства. Несколько раз учитель Кун едва спасся от смерти, но всегда рядом с ним были верные ученики и последователи. Однако годы шли, и у Конфуция все меньше оставалось надежд реализовать свои планы по строительству идеального государства.

Как-то стражник у городских ворот спросил у Цзы Лу, кто он такой. Цзы Лу отвечал, что он ученик Конфуция. «А, это тот, кто, зная, что ничего не получится, все же продолжает свое дело!» — воскликнул стражник. Когда Цзы Лу рассказал эту историю учителю, тот отвечал: «Благородный муж идет на службу, дабы выполнить свой долг, а о том, что его Дао-Путь неосуществим, он знал заранее».

В другой раз учитель Кун заметил: «Доброго человека мне не удалось встретить. Встретился бы человек, обладающий постоянством, и этого было бы достаточно». Конечно, говоря так, он в первую очередь имел в виду правителей, но в той или иной мере это касалось и всех остальных.

Спустя четырнадцать лет после начала странствий учителя Куна снова призвали на службу в родное царство Лу. Здесь помимо своих всегдашних обязанностей советника он занялся учеными изысканиями в области словесности, музыки, а также собственноручно составил исторические хроники царства Лу «Чуньцю» — «Вёсны и осени».

Однако с возвращением домой злоключения Конфуция не прекращаются. Внезапно умирает его сын Боюй, которому нет и пятидесяти. И почти сразу следом за ним уходит из жизни любимый ученик Конфуция Янь Юань. В отчаянии учитель Кун восклицает: «Небо хочет моей погибели!»

Но дело, конечно, было не в Небе. Гибели Конфуция хотели люди. Точнее сказать, они приближали эту гибель, отказываясь принимать его учение, не желая следовать даже тем советам, которые сулили им прямую выгоду. Исключая, пожалуй, близких учеников Конфуция, окружающие так и не поняли, кто был их современником.

— Не показывается феникс, не выходит из реки священная черепаха, — говорил Конфуций. — Ничто не предвещает явление мудрого государя. Увы мне! Не будет мне достойного дела в этом мире!

Конфуций слег, по городу пошли слухи, что он при смерти. Поддержать его явился сам тогдашний правитель княжества Ай-гун. Конфуций не мог встать, но велел положить на себя сверху парадную одежду, а в руку вложить скипетр советника. Так, несмотря на болезнь, он соблюдал ритуал.

С болезнью учитель все-таки справился, однако характер его сильно переменился. Теперь он мрачен, ему ничто не интересно, он ни с кем не хочет говорить. Впрочем, у него еще есть книги. Но беды продолжают сыпаться на Конфуция — убивают одного из ближайших его учеников по имени Цзы Лу. Смерть эту незадолго до того предсказал сам Конфуций, провожая Цзы Лу, который отправился в царство Вэй, чтобы стать советником тамошнего государя. «Какой честный человек! — сказал Конфуций, глядя вслед удаляющейся колеснице своего ученика. — Боюсь, не суждено ему умереть своей смертью».

Вскоре в царстве Лу произошло одно удивительное событие. Во время царской охоты убили невиданного зверя. Когда его привезли в город, никто не мог его опознать. И только Конфуций сразу определил, что это единорог — вестник державной власти. По легенде, последний раз перед этим единорог появлялся ровно семьдесят лет назад, в год рождения самого Конфуция. Теперь он появился вновь — но его привезли в столицу мертвым. Это было явно недоброе предзнаменование.

Вскоре после этого учитель Кун заболел и на этот раз уже не поднялся…

***

После смерти Конфуция его ученики решили увековечить память учителя. Был написан знаменитый текст «Лунь юй», «Суждения и беседы» — по некоторым сведениям, его начали создавать еще при жизни учителя. Именно «Лунь юй» стал главным свидетельством жизни великого мудреца и его учения. На создание «Суждений и бесед» ушло, по разным предположениям, от 30 до 80 лет.

Надо сказать, что дальнейшая судьба конфуцианства сложилась очень удачно. При императоре династии Хань У-ди (156-87 гг. до нашей эры) конфуцианство было провозглашено государственной идеологией, а всем наследникам Кун Цю были пожалованы различные ранги знатности. Начиная с этого момента, род Конфуция становится самым богатым и знатным в Поднебесной и продолжает считаться таковым вплоть до синьхайской революции 1911 года. Сменяются императоры и целые династии, а положение наследников Конфуция тысячелетиями остается незыблемым. В 59 году нашей эры император Мин-ди издает декрет о канонизации Конфуция и официальных жертвоприношениях ему — так учитель Кун становится божеством. На Западе культ Конфуция стали называть религией ученых.

Ученики и последователи учителя Куна развивали и дополняли его учение, появлялись новые тексты и новые толкования его наследия. Постепенно учение Конфуция завоевывает соседние страны, создается целая конфуцианская цивилизация. Некоторые современные ученые феноменальные экономические успехи так называемых «азиатских тигров» связывают именно с философией учителя Куна. Даже коммунистический Китай признает высочайшую ценность учения Конфуция и приспосабливает его к своей идеологии.

Многие уроки Конфуция восприняли и на Западе. Иезуиты, приезжавшие в старый Китай, видели в учении Кун Цю переклички с христианскими ценностями, говорили, что, если бы Конфуций жил в наше время, то непременно бы принял христианство. Когда в Европе наступила эпоха Просвещения, Конфуций стал популярен и там, в частности, о нем писали Лейбниц и Вольтер.

Дошло учение Конфуция и до России. Так, сохранились черновые наброски «Евгения Онегина», где Пушкин упоминает о Конфуции, называя его мудрецом Востока. А Лев Толстой, много лет изучавший конфуцианство, называл его создателя человеком необычайной нравственной высоты. Да и в наше время Конфуций остается, пожалуй, самым знаменитым в мире китайцем, легко опережая в этом соревновании Мао Цзэдуна, Джеки Чана и даже нынешнего главу КНР товарища Си Цзиньпина.