Кони привередливые

На днях мэрия Бишкека объявила о намерении снести бишкекский ипподром «Ак-Кула», за возврат которого в муниципальную собственность судилась долгие годы. Сейсмологи, обследовавшие здание, заявили, что оно не соответствует современным нормам и не подлежит ремонту. Реставраторы не согласны с ними — они считают, что творение знаменитого архитектора Владимира Нусова все же можно сохранить. Похоже, споры вокруг ипподрома еще далеки от завершения. При этом вопросы вызывает не только сохранность здания, но и полулегальная индустрия, сложившаяся вокруг него и вокруг всего киргизского конного спорта.

Забавы джигитов

Забег на ипподроме в Бишкеке, 1970-е годы. Фото с сайта Foto.kg

В древности весь быт киргизов и других тюрских народов был связан с лошадьми – поэтому неудивительно, что национальные виды спорта также являлись конными. В их число входило самое простое состязание на скорость и выносливость лошадей – байге. Обычно соревнования проводились на тоях, устраиваемых в честь различных важных событий (свадеб, рождения детей). Принять в них участие могли все желающие. Дистанция скачки разнилась, но всегда была сравнительно длинной – примерно от 10 до 50 километров. Для сравнения, дистанция дерби – 2414 метров.

Финиш обозначался воткнутым в землю копьем. Всадники скакали по прямой, и невозможно было расставить зрителей вдоль всего пути. Поэтому сначала участники байге неспешно проделывали путь от финиша, где находились зрители, до старта, а затем после краткого отдыха устремлялись обратно. Несколько всадников, пришедших первыми, получали призы, назначенные организаторами тоя.

На длинной дистанции для лошади критичен каждый лишний килограмм груза. Поэтому в роли наездников в байге обычно выступали худенькие мальчики-подростки, скакавшие без седел. Именно от лица такого мальчика описывается скачка в поэме «Кулагер» казахского поэта Ильяса Джансугурова (1894-1938):

Интересней нет байги! Весело гремит
На джайляу шумный той: слышен гром копыт.
Мчались кони. Про меня говорили так:
«Из мальчишки выйдет толк, вырастет джигит!»

Слыша то, из кожи лез, хоть и был я мал.
Я свирепых жеребцов на дыбы вздымал.
Часто я менял коней. Я летел в степи,
Я ногами не коней – птиц степных сжимал!

Для наездников постарше (и посильнее) существовали многочисленные игры, такие как кок-бору — знаменитое козлодрание. Участники этой командной игры должны отобрать у соперников тушу козла и забросить ее в казан (выполняющий роль ворот). Также взрослые джигиты могли посоревноваться в оодарыш (борьба всадников с целью стащить друг друга с лошади), кыз-куумай (погоня всадника-мужчины за всадницей-девушкой) и иных подобных забавах.

После революции 1917 года скачки ожидала сложная судьба. Их то запрещали как азартную игру, то разрешали как метод демонстрации достижений советского коневодства. Практически сразу после революции, в конце ноября 1917-го, был объявлен запрет. В годы НЭПа скачки вновь стали проводиться. К началу 1930-х, когда НЭП свернули, ипподромы опять объявили вне закона. В следующий раз скачки были разрешены после Великой Отечественной войны.

Архитектор всей Киргизии

Центральный вход на ипподром. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

Именно тогда, после войны, во Фрунзе (нынешнем Бишкеке) было решено построить ипподром и тем самым немного «цивилизовать» популярные сельские скачки. Проект ипподрома в 1947 году подготовил уроженец Белоруссии Владимир Нусов, который еще в 1930-х годах прибыл в Киргизию из Москвы, начал работать в институте Киргоспроект и собирать информацию о национальных архитектурных и художественных традициях. Он исследовал башню Бурана (минарет X-XI веков), мавзолей Манаса (строение XIV века, по преданию, возведенное на месте захоронения легендарного богатыря). Целью архитектора было проектирование зданий, которые одновременно отражали бы киргизскую культуру и соответствовали эпохе.

В 1942 году Нусов был призван на фронт, а в 1946 году вернулся в Киргизию и продолжил свою работу. По его проектам были построены многие здания во Фрунзе (Дворец пионеров, здание Министерства сельского хозяйства, государственная библиотека). Под его руководством были составлены генпланы городов Оша, Таласа и Узгена. Одновременно Нусов работал над консервацией и реставрацией архитектурных памятников. Современники вспоминали, что архитектор был очень увлечен своим делом и считал, что лучший способ провести выходной — это сменить одну работу на другую.

«Фрунзенский ипподром — творение В.Е. Нусова — широкое и ровное поле, окруженное трибунами, вызывало в памяти сооружения подобного рода времен Древнего Рима», — пишет один из биографов архитектора.

В советское время на фрунзенском ипподроме проводились не только «интернациональные» соревнования, такие как бега с двухколесным экипажем, но и состязания с местным колоритом — вышеупомянутые байге, оодарыш, кыз-куумай. За последующие десятилетия при ипподроме открыли ветеринарную лечебницу, конно-спортивную школу и общежитие для 150 спортсменов.

Безденежье и жестокость

Выход с территории ипподрома. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

В 1990-е годы для конного спорта в Киргизии наступили тяжелые времена. Денег на организацию масштабных скачек с привлекательными призами не было ни у государства, ни у частных спонсоров. Именно тогда зародилась традиция выставлять в качестве главного приза машину. Как отмечала в 2017 году журналистка издания Kloop Сэвиндж Нуркиязова, «автомобиль» звучит серьезнее, чем «1,5 тысячи долларов». А на поверку машина может стоить еще дешевле, вплоть до 300 долларов. После скачек приз обычно продают и распределяют деньги между владельцем лошади, тренером, жокеем и работниками конюшни.

К настоящему времени киргизский конный спорт несколько оправился, но не до конца. Призовые фонды по-прежнему малы, «автомобильный» трюк так же актуален. Но зато скачки обрели сугубо национальный колорит — ни о каких бегах с экипажами речи больше не идет.

Именно тем, что тяжелые времена еще не кончились, причастные к конному спорту кыргызстанцы объясняют и весьма сомнительные особенности современных скачек. Якобы если ввести жесткий контроль, в состязаниях просто некому будет участвовать. Журналистка Сэвиндж Нуркиязова, в 2017 году посетившая бишкекский ипподром (к тому времени получивший название «Ак-Кула»), отмечала, что к соревнованиям там допускали лошадей любых пород, в том числе тех, что неспособны выдержать дистанцию байге. В прошлом в скачках участвовали киргизские лошади, ныне почти исчезнувшие. Они относительно безопасно проходили десятки километров в бешеном темпе. Сейчас же в байге соревнуются английские чистокровные лошади, ахалтекинцы, арабские скакуны и другие породы, для которых подобные забеги смертельно опасны.

Здание ипподрома. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

В ходе байге, за которым наблюдала Нуркиязова, были насмерть загнаны 9 лошадей из 129. Завсегдатаи сказали журналистке, что это далеко не рекорд. Большинству лошадей на конюшнях при ипподроме «Ак-Кула» от полутора до восьми лет, лишь единицы перешагнули двенадцатилетний рубеж. В норме лошадь может жить до тридцати лет.

Вопросы вызывают также судьбы жокеев. Нуркиязова выяснила, что сейчас, как и много лет назад, лошадьми управляют мальчики 13-14 лет, да еще и выглядящие младше своего возраста (а значит, и меньше весящие). Некоторые из этих детей бросили школу. Кого-то из них ждет относительно завидная судьба — на конюшнях ипподрома есть взрослые и уважаемые тренеры, выросшие именно из таких мальчиков. Однако что делать тем, кто лет в 20 обнаружит, что хотел бы заняться в жизни чем-то другим? Куда этот молодой человек пойдет с пятью-шестью классами образования? И это не говоря об опасности бешеной скачки на умирающей лошади без седла.

И наконец, журналистка выяснила, что в ходе скачек на «Ак-Кула» массово используется допинг. Лошади не проходят ветеринарного контроля, у многих из них (кроме привезенных из-за рубежа) нет даже документов. Чтобы заставить лошадь прийти первой, тренеры используют энергетический напиток Red Bull, обезболивающие, наркотики и стероиды. Местные ветеринары в беседе с Нуркиязовой заявили, что современное байге — это просто издевательство над лошадьми. В свою очередь тренеры сообщили, что ветеринары сами продают допинг.

Хозяева судятся, здание разваливается

Внутренняя парковая зона ипподрома. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

Вокруг ипподрома и скачек в целом сложилась теневая среда, больше напоминающая преступную, нежели спортивную. На вершине иерархии в этой среде стоят владельцы лошадей, которые делятся на два типа. Некоторые вкладывают в покупку и содержание животных все свои деньги. Для них победа на скачках действительно вопрос жизни и смерти. Другой тип владельцев — богатые и влиятельные люди, от политиков до криминальных авторитетов. Для них владение дорогостоящими лошадьми — хобби и предмет хвастовства в узком кругу. В широком кругу это занятие, как правило, не афишируют.

Неудивительно, что на таком фоне судьба самого ипподрома «Ак-Кула» в годы независимости оказалась мрачной и таинственной. На момент развала СССР учреждение имело в бессрочном пользовании участок земли площадью 57,4 гектара, что было подкреплено решением исполнительного комитета Фрунзенского городского совета народных депутатов от 20 декабря 1979 года. В 1996 году ипподром передали мэрии, преобразовав его в государственное национальное акционерное общество «Ак-Кула». Но уже в 1997 году оно было лишено приставки «государственное национальное». Тогда же 80 процентов акций ипподрома передали Минсельхозу, а 20 процентов распределили между работниками. Вскоре после этого (разные источники называют даты от 1998 до 2003 года) акции были проданы некоему частному лицу.

Тай-казан, куда забрасывают тушу козла во время игры в кок-бору. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

Впоследствии мэрия попыталась опротестовать продажу, и в 2013 году межрайонный суд Бишкека вынес первое решение о передаче ипподрома обратно городским властям. Но «частное лицо» не уступало, и суды растянулись еще на несколько лет. При этом сторонники мэрии указывали, что владелец только использует ипподром для скачек, но не занимается его содержанием и ремонтом. Но и у «частного лица» нашлись заступники, заявившие, что, если бы мэрия не инициировала судебные разбирательства, ремонт был бы проведен. Якобы владелец просто не хотел вкладывать деньги в собственность, которую вот-вот может потерять.

Ко всему прочему, популярность скачек росла, и трех тысяч мест на трибунах уже не хватало для всех желающих. Это стало особенно заметно в марте 2017 года, когда на «Ак-Кула» провели масштабные мероприятия в честь весеннего праздника Новруз. По соцсетям распространились фотографии, на которых видно, что зрители залезали на деревья, на ограду и едва ли не выбегали под ноги к лошадям. Бишкекчане массово начали требовать расширения трибун. Ответственные лица заявили, что этот вопрос не может быть решен, пока не завершатся суды. На тот момент у мэрии на руках имелось очередное судебное решение о передаче ипподрома властям, вынесенное в январе 2017 года. Но бывший владелец пытался его оспорить.

Отсудить и уничтожить

Ажурные ворота в арке ипподрома. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

Точка в этом деле была поставлена Верховным судом в сентябре 2017 года. Решение Минсельхоза о продаже ипподрома окончательно признали незаконным. В декабре Ленинская районная прокуратура на основании судебного решения закрепила за мэрией право собственности на «Ак-Кула». Чиновники пообещали провести ремонт на сумму 650 миллионов сомов ($8,7 млн). Сообщалось, что количество мест на трибунах будет увеличено с трех до пяти с половиной тысяч.

В июне 2018 года депутат Жогорку кенеша (парламента Киргизии) Торобай Зулпукаров напомнил об этом обещании и поинтересовался, когда начнется ремонт. «Данный проект был приостановлен из-за того, что для реконструкции требуется гораздо большая сумма, — около 700-800 миллионов сомов, и вопрос финансирования пока не решен», — ответил директор Госагентства по делам молодежи, физической культуры и спорта Канат Аманкулов.

Летом 2019 года мэрия провела конкурс проектов реконструкции ипподрома. В нем поучаствовали четыре проектировщика, и в октябре победителем объявили архитектора Алымбека Абдраимова с командой. Однако в начале июня 2020 года мэрия неожиданно призналась, что этому проекту не суждено претвориться в жизнь. Оказывается, в ноябре Государственный институт сейсмостойкого строительства и инженерного проектирования признал здание аварийным, не соответствующим современным требованиям и не подлежащим реконструкции. В марте межведомственная комиссия объявила здание утратившим историческую, научную, художественную и культурную ценность.

Детали экстерьера трибун ипподрома. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

А теперь мэрия разработала законопроект, согласно которому «Ак-Кула» должен быть исключен из списка памятников архитектуры и снесен. На его месте обещают построить новый ипподром. Также в мэрии отметили, что пока провели небольшой объем работ в старом здании — восстановили системы подачи воды для полива, заменили электропроводку, частично обновили ограждение, отремонтировали контрольно-пропускной пункт.

4 июня против сноса ипподрома выступил директор научно-исследовательского проектного института «Кыргызреставрация» Джумамедель Иманкулов. По его мнению, все выявленные сейсмологами недостатки можно исправить, укрепив здание, начиная с фундамента. «Согласен, это дорого, однако это памятник. Так мы можем вообще остаться без исторического наследия. Тут есть узоры, орнаменты и элементы, которых нигде больше нет», — заявил реставратор. По его мнению, работы надо проводить в два этапа — сначала озаботиться сохранением исторической части, а уж затем возвести дополнительные трибуны.

Эта музыка будет вечной

На территории ипподрома. Фото Александры Мельниковой, "Фергана"

Если обсуждение законопроекта мэрии затянется надолго, то ипподром рискует рухнуть прежде, чем касательно него примут какое-нибудь решение. При этом стоит отметить, что пока скачки не проводятся из-за эпидемии COVID-19, в связи с которой в Киргизии в марте 2020 года объявили режим чрезвычайной ситуации. А что будет, когда карантин отменят и массовые мероприятия вновь будут разрешены? Ипподром законсервируют или будут использовать здание до последнего? Не чревато ли это трагическим финалом?

Кстати, из-за той самой эпидемии COVID-19 не только в Киргизии, но и во всем мире ожидается серьезный экономический спад. Непохоже, чтобы в ближайшие годы в бюджете небогатой страны нашлись средства на дорогостоящую реконструкцию старого либо строительство нового ипподрома. Особенно если учесть, что этот проект нельзя отнести к числу жизненно важных. Похоже, «Ак-Кула» входит в новый этап «тяжелых времен», так до конца и не оправившись от предыдущих.

Правда, любители скачек могут порадоваться — теперь в их распоряжении есть ипподром в Чолпон-Ате Иссык-Кульской области, реконструированный ко Всемирным играм кочевников 2014 и 2016 годов. К слову, этот ипподром тоже оказался в центре судебных разбирательств: 9 июня бывшего премьер-министра Сапара Исакова признали виновным в коррупции, допущенной при его реконструкции (а также Исторического музея в Бишкеке). Ранее экс-премьер был приговорен к 15 годам в рамках другого дела, теперь срок увеличили до 18 лет. Сторонники Исакова, который был близким соратником также находящегося под арестом экс-президента Алмазбека Атамбаева, называют дело политическим. Вероятно, в чем-то они правы, но все же нельзя не признать, что коррупция — это та беда, которая делает любые «тяжелые времена» еще более тяжелыми.