В тени «старшего брата»

Мухиддин Кабири

В сентябре текущего года председатель Национального альянса Таджикистана — коалиции оппозиционных партий и движений за рубежом, — Мухиддин Кабири приезжал в Литву, чтобы рассказать местным политикам, общественным деятелям и журналистам о ситуации с правами человека в его стране. В частности, он провел встречи с депутатами Сейма (парламента) Литовской Республики и сотрудниками МИДа Литвы.

В ходе этих бесед один из ведущих лидеров таджикской оппозиции подчеркивал, что ему и его соратникам очень важно наладить отношения с независимыми странами, прежде насильственно включенными в состав СССР, как это произошло и с государствами Центральной Азии, и со странами Балтии, ныне являющимися полноправными членами Европейского Союза. Таджикские оппозиционеры надеются налаживать контакты с западным миром через посредничество Литвы, Латвии, Эстонии и Польши, перенимая их опыт построения современного демократического общества.

Об этом Мухиддин Кабири рассказал независимому журналисту Анне Ивановой, любезно предоставившей «Фергане» текст их беседы.

— После объявления в России частичной мобилизации многие российские мужчины призывного возраста срочно уехали за пределы РФ — в Грузию, Армению, Казахстан. Известно ли что-то о россиянах, которые отправились в Таджикистан?

— Таких людей очень много, поэтому в республике поднялись цены, в том числе и на жилье. В Таджикистан приехало много российских блогеров, которые снимали видео, распространяли информацию, рассказывали о гостеприимстве местных жителей. Те россияне, которые убежали от мобилизации и попали в Таджикистан, либо приехали к знакомым, либо просто брали первый попавшийся билет, который можно было взять. Но все же таких людей в Таджикистане меньше, чем в Грузии, Армении и Казахстане.

— Как в целом таджикское общество оценивает специальную военную операцию России в Украине? Есть данные о количестве сторонников Кремля и о тех, кто симпатизирует Украине?

— У нас нет последних данных, но полгода назад «Левада-центр» проводил опрос во всех среднеазиатских республиках, и это исследование показало, что в Таджикистане уровень поддержки российской агрессии в Украине выше, чем в самой России, на 5%. Я даже выступал на эту тему на одном круглом столе в Германии, и немцев очень удивило, почему так происходит. Но объяснение очень простое: это – результат пропаганды российского телевидения, которое у нас до сих пор смотрят. Местное телевидение не дает альтернативную информацию или повторяет то, что говорится на российских телеканалах. Поэтому в таком информационном вакууме люди, разумеется, будут думать так же, как говорят на российском телевидении.

Какова сейчас ситуация, мы не знаем, но с учетом того, что мы работаем, в последнее время стали активнее освещать эту тему и призывать таджикских граждан, в том числе мигрантов, не участвовать в этой войне. Мне кажется, что сейчас поддержка снижается, потому что и в самой России ситуация начинает меняться. Разумеется, это влияет и на таджиков. По нашим наблюдениям, сейчас уровень поддержки среди них намного меньше, чем это было в начале войны.

— Есть ли, по вашей информации, в Таджикистане те, кто ждет возрождения СССР? Каково их количество, являются ли эти настроения мейнстримом?

— Это не является мейнстримом, но поколение «пятьдесят плюс», кто успел пожить в СССР, — у них ностальгия, и это чувствуется. Однако у молодежи совершенно другие приоритеты. Между прочим, самому [президенту Таджикистана Эмомали] Рахмону и приближенной элите — бывшим коммунистическим бюрократам — очень нравится жить в независимом Таджикистане, потому что это уже другой статус. Но идеологически они все еще зависят от Кремля. Я бы не сказал, что есть общая тенденция. Но до сих пор есть люди, которые считают, что в СССР было лучше.

В целом со стороны руководства Таджикистана ведется антизападная риторика. Они с удовольствием приезжают в Европу и Америку – Рахмон недавно был в Берлине, до этого в Вашингтоне; их дети учатся здесь, лечатся тоже здесь, деньги хранятся на Западе. Но для общества сохраняют антилиберальную, антидемократическую и антизападную позицию, утверждая, что на Западе все плохо, аморально и не соответствует традиционным ценностям. Потому что они знают о консервативном настрое народа – у кого по советскому мировоззрению, у кого по мусульманскому. Они придерживаются такой линии, и это дает эффект.

— Не секрет, что у государств Центральной Азии есть взаимные претензии друг к другу (как и у соседей в других регионах мира). Какими вам видятся в перспективе отношения Таджикистана с Кыргызстаном и Узбекистаном?

— С Узбекистаном сейчас отношения более-менее нормальные. При [первом президенте Узбекистана] Исламе Каримове они были очень натянутыми, но это было на личном уровне между обоими президентами. Народы тут ни при чем. Хорошо, что у нас с Узбекистаном практически нет приграничных проблем.

Что же касается Кыргызстана, то у меня создается впечатление, что лидеры обеих стран не заинтересованы в том, чтобы найти быстрое решение этого конфликта, потому что есть заинтересованность в ура-патриотической игре и таким образом они настраивают свои народы на «внешнего врага». А для таджиков Киргизия — это внешний враг на сегодняшний день, потому что она претендует на часть нашей территории. То же самое для киргизов таджики.

По теме

Таким образом, делается все, чтобы народы не думали о ситуации внутри страны, о социальных и экономических проблемах. Образ «внешнего врага» в лице соседа всегда помогает диктаторам уменьшить народное давление изнутри. Решение этого конфликта зависит от того, найдут ли Рахмон и [президент Кыргызстана Садыр] Жапаров общий язык. В отличие от армяно-азербайджанского конфликта, где лидеры не разговаривают друг с другом, а если и разговаривают, то видно, что отношения чрезвычайно натянутые. У нас же на границе погибают молодые солдаты, а лидеры при встрече этот вопрос даже не поднимают, смеются, обнимаются, личного конфликта нет, и ситуация на границе не сказывается на их личных взаимоотношениях.

Эмомали Рахмон отдал Китаю часть таджикской территории в сто раз большую, чем та территория, из-за которой у нас конфликт с Кыргызстаном. Рахмон отдал эту территорию без референдума и без каких-либо проблем, а с Жапаровым прийти к соглашению не может.

— Вы заговорили о Китае. Эта страна начинает сейчас играть ведущую роль, претендуя на главенство в регионе. Какие отношения с ней у Таджикистана и как люди относятся к тому, что Китай «мягкой силой» начинает прибирать к себе территории и ресурсы?

— Это многим не нравится, и не только в Таджикистане, но и в соседних республиках. Но все так выстроено, что элита в Центральной Азии привыкла жить и работать, постоянно имея «старшего брата». Россия сегодня для этой роли уже не подходит, и элиты сегодня — в поисках нового «старшего брата».

Лидеры Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана, Таджикистана и Узбекистана создали «великолепную пятерку», вместе поехали в Китай, потом вместе — в Вашингтон, и последняя их совместная поездка была в Берлин. Они понимают, что поодиночке они никому не интересны, с ними никто не будет разговаривать, поэтому ездят группой то в Москву, то в Пекин. И начинают прикидывать, кто лучше и больше подходит на роль «старшего брата».

Китай для них наиболее подходящая кандидатура, потому что он не столь щепетилен в соблюдении прав человека и отношении к коррупции. А Запад инвестирует, дает деньги, но ставит условия.

Китай это прекрасно понимает и потихоньку, в условиях слабеющей России и слишком далекого Запада, успешно использует все шансы, чтобы заполнить этот вакуум.

— Что вы думаете о необходимости соблюдения прав женщин в мусульманских странах? И как относитесь к политике талибов* в Афганистане?

— Когда в стране права человека не соблюдаются в целом, это касается и мужчин, и женщин. Не может женщина в обществе, где права человека нарушаются тотально, отдельно иметь какие-то права. Но наши лидеры, поскольку они считают себя светскими диктаторами, научились показывать себя как можно лучше.

Как и в СССР, они выделяют квоты для женщин в парламенте, на эту тему есть даже специальный указ президента — что в заместителях у министра должны быть женщины. Это создает фон, особенно для западных стран, что хоть что-то есть. Но к происходящему в Афганистане правительство и народ относятся негативно. Тому есть две причины:

👉 во-первых, радикальные взгляды, которые есть в соседней стране, даже для таджикского общества уже слишком, несмотря на то, что мы тоже мусульмане. У нас исторически более толерантный ислам;

👉 во-вторых, таджики, которые живут в Афганистане, — а их там больше, чем в самом Таджикистане, — сейчас находятся в изгнании. Правительство талибов обвиняют в том, что оно ведет этнические чистки, вытесняет таджиков, узбеков, и наше общество требует от «Талибана»* создания широкого правительства, где будут представлены все народы и все политические партии.

Недавно я слышал ответ пресс-секретаря талибов на претензии Эмомали Рахмона, который говорил о необходимости создания инклюзивного правительства в Афганистане. Пресс-секретарь просто посмеялся над Рахмоном, заявив: когда ваше правительство состоит из вашей семьи, о каком инклюзивном правительстве в соседнем государстве можно говорить?

Действительно, Рахмон уже 32 года сидит в кресле президента, своего сына назначил главой сената, а это вторая должность в иерархии власти. Его дочь является главой администрации президента, зять руководит Национальным банком, дальше можно продолжать. Вся семья разделила между собой власть в Таджикистане, и этот человек требует от талибов инклюзивного правительства! Это, конечно, смешно. Но тем не менее таджикское общество, несмотря на то, что у нас такой глава государства и такое правительство, негативно относится к происходящему в Афганистане.

— Что можно сказать о правах таджикских мигрантов, которые сейчас находятся в России и Европе?

— Если говорить о Европе, то здесь таджиков стало много в последние пять-шесть лет. До этого были только студенты, командировочные, пара политических диссидентов. Сейчас же там их тысячи. Только из нашей Партии исламского возрождения** (ПИВТ) и вообще политической оппозиции около 20 тысяч беженцев появились в Европе – в основном в Германии, Франции, Австрии, Польше, небольшое количество живет в Литве. Хотя и трудовых мигрантов из Таджикистана стало много больше, только в маленькой Литве их уже около двух тысяч.

Что же касается России, то там число наших трудовых мигрантов составляет около двух миллионов человек. Это почти 20% всего населения и половина трудоспособных жителей Таджикистана. Это очень много. К тому же, по официальным данным российской стороны, до начала войны российское гражданство ежедневно получали 410 таджиков, сейчас эта цифра выросла до 620. Повторюсь – это ежедневно!