«Живые не найдут своих одежд, а мертвые — саванов»

Русский отряд на Памире. Фотография Свена Гедина, конец XIX века

Военная история человечества знает немало случаев, когда боевые действия велись в самых экстремальных условиях — во льдах, джунглях или среди горных вершин, где человеку без специального снаряжения и дышать-то сложно. Возвышенная местность таит множество опасностей — ураганные порывы ветра, камнепады, лавины, экстремальный холод и ледники с их расщелинами.

Одним из первых примеров такой горной войны является переход карфагенского войска Ганнибала через Альпы в III веке до нашей эры. Не менее известны также кампании французов и русских в швейцарских Альпах в конце XVIII века, горные битвы итальянцев с французами во время Первой мировой войны и противостояние Красной Армии с вермахтом у пиков Кавказа, когда немецкие егеря добрались даже до вершины Эльбруса. Самым же высокогорным считается Сиаченский конфликт конца прошлого века между Индией и Пакистаном, когда боевые действия велись на высоте свыше шести тысяч метров. Вместе с тем еще за сто лет до этого русские войска, проникшие на Памир, вынуждены были, как, впрочем, и их противники, сражаться в похожих условиях. Экспедиции царских отрядов в 1891-1894 годах не только стали выдающимся образцом горной войны, но и подвели итог русской экспансии в Центральную Азию.

Ничьи горы

К 1880-м годам Россия и Англия — две ведущих колониальных державы своего времени, еще недавно находившиеся на грани полномасштабной войны, — почти урегулировали взаимные разногласия и установили границу между азиатскими владениями русского царя и эмиратом Афганистан, который на тот момент находился в зависимости от британской короны. Неустроенным оставался только небольшой участок на стыке сфер влияния колониальных империй — от высокогорного памирского озера Зоркуль до пределов китайского Восточного Туркестана — так что, справедливости ради, здесь на сцене оказались сразу три, а не два политических игрока, хотя китайцам в данном случае досталась роль второго плана.

На территории Памира во второй половине XIX века располагались несколько небольших княжеств, чья история уходила корнями в глубь веков: Вахан, Шугнан, Рошан, Читрал и другие. Сегодня их земли поделены между Горно-Бадахшанской автономной областью (ГБАО) Таджикистана, афганской провинцией Бадахшан и Пакистаном. В этих суровых краях когда-то проходил один из маршрутов Великого Шелкового пути, соединявший Центральную Азию с Китаем. Марко Поло, побывавший в этих местах во время своего путешествия в Китай во второй половине XIII века, писал:

«Через двенадцать дней другая область, не очень большая, во всякую сторону три дня пути; называется она Вахан. Народ мусульмане, говорит своим языком, в битвах храбр. Владетель зовется Нон, а по-французски это значит граф; подчинен он бадакшанскому царю. Много тут и зверей диких, и всякой дичи. Отсюда три дня едешь на северо-восток, все по горам, и поднимаешься в самое высокое, говорят, место в свете. На том высоком месте между двух гор находится равнина, по которой течет славная речка... Двенадцать дней едешь по той равнине, называется она Памиром; и во все время нет ни жилья, ни травы; еду нужно нести с собою. Птиц тут нет оттого, что высоко и холодно. От великого холоду и огонь не так светел, и не того цвета как в других местах, и птица не так хорошо варится».

Жители памирского высокогорья за тысячи лет пережили множество волн иностранных вторжений — персов, арабов, монголов. На рубеже XVI и XVII веков здесь в качестве основной религии утвердился исмаилизм, хотя некоторые группы населения продолжали придерживаться языческих верований, связанных с культами древних арийцев, а в Шугнане, например, преобладали сунниты.

Труднодоступные районы Памира в большей степени существовали независимо, хотя, как и указывал Марко Поло, до какого-то момента они формально подчинялись правителю Бадахшана, а жившие к востоку от Вахана памирские киргизы со временем оказались в сфере влияния цинского Китая. Вместе с китайцами на эти земли с XVIII века стало претендовать Кокандское ханство, а после его разгрома русскими свои права на Вахан и другие княжества Памира предъявили Бухарский и Афганский эмираты, за которыми внимательно следили их кураторы из Санкт-Петербурга и Лондона.

Афганские воины. Фото с сайта wargamesatlantic.com

Постепенно афганцы все дальше продвигались вглубь Памира, подталкиваемые к этому англичанами, не желающими выхода русских к границе своих индийских владений. Для этого надо было создать единую афгано-китайскую границу и в конечном счете афганцы преуспели: они установили контроль не только над так называемым Ваханским коридором (узкой полоской, которая и сегодня отделяет Пакистан от Таджикистана), но и начали посягать на земли правобережья Пянджа — там, где располагались княжества Рошан и Шугнан. Ныне это территория ГБАО.

Русскому капитану Дмитрию Путяте, который в 1883 году прибыл в Вахан с целью провести рекогносцировку и предложить горцам покровительство своего царя, местные жители рассказали, что афганцы выгнали ваханского правителя и сами они тоже решили покинуть свои земли:

«Житья нет от своеволия афганцев. Наших людей берут в рабство. Заставляют строить дороги в Бадахшане. Требуют много рабочих, а наше хозяйство приходит в расстройство. Насилуют жен. Придет в дом афганец в отсутствие мужа, да еще калоши оставит у входа. Муж воротится, его бьют. Как смел войти, когда видел у дверей афганские калоши. Пока был хан, он заступался. Хан бежал и нами завладеют, как рабами».

Со своей стороны, как докладывал в Санкт-Петербург подполковник русского Генштаба, картограф Бронислав Громбчевский, занимавшийся в конце 1880-х на Памире топографическими работами, правитель Шугнана Сеид-Акбар-Ша прислал ему письмо, в котором сообщал:

«Явились сюда воры-грабители и овладели половиною моих владений... Докладывая вам о положении дел, высказываю надежду, что страна моя будет принята под покровительство Великаго Белого Царя, воры же убегут и перестанут разорять мою родину».

Одновременно с афганцами наступление на Памир начали и китайцы, проникшие к северу от Ваханского коридора до озера Яшилкуль — то есть как минимум на 200 километров западнее нынешней границы КНР. И только когда на горизонте замаячил полный раздел Памира между китайцами и Афганистаном, а по факту — между китайцами и англичанами, наводнившими горы своими агентами, русские решили вмешаться.

От рекогносцировки к рукопашной

Весной 1891 года генерал-губернатор Туркестанского края Российской империи Александр Вревский отдал командиру 2-го Туркестанского линейного батальона полковнику Михаилу Ионову приказ произвести рекогносцировку и утвердить права России на Памир. В отряд Ионова вошли охотники-добровольцы из пяти Туркестанских линейных батальонов и 24 казаков из 6-го Оренбургского казачьего полка — всего 8 офицеров и 114 рядовых. Ранее Ионов отличился во время Хивинского похода и при взятии Андижана, за что был удостоен двух орденов и наградного оружия.

Борис Тагеев. Фото с сайта wikimedia.org

Также в состав отряда входили подполковник Бронислав Громбчевский, занимавшийся научными исследованиями и картографированием, и военный журналист, прапорщик Борис Тагеев, оставивший подробное описание похода.

В августе 1891 года отряд Ионова достиг урочища Базаи-Гумбаз у северного подножия Гиндукуша в Афганистане, где состоялась встреча с британским агентом капитаном Френсисом Янгхазбендом. Как свидетельствует очевидец:

«Встреча русского офицера с английским имела в полнее дружественный характер; радушный полковник, как хозяин данной местности, оказал английскому капитану широкое гостеприимство и пригласил обедать».

Однако после этого англичанина все же выдворили с российской — по мнению Ионова — территории в Китай. Чуть позже на озере Яшилкуль был задержан второй британский агент — некий лейтенант Дэвиссон. Ему повезло меньше — подданного его величества королевы Виктории арестовали и отправили в Новый Маргелан (Фергану), откуда он потом был отпущен в Британскую Индию.

Первый поход, который в самой России называли исключительно рекогносцировочным, вызвал протесты со стороны Лондона. Попутно англичане оккупировали горные княжества Хунза и Нагар, примыкавшие к Ваханскому коридору с юга, а китайцы и афганцы ввели на Памир дополнительные силы. Как пишет Тагеев, в ответ царское правительство «возмущенное подобной бесцеремонностью Англии и Афганистана, решило раз навсегда восстановить полный покой на восточных границах России».

На этот раз отряд Ионова, собравшийся в «ничейные земли», насчитывал уже не сотню, а почти тысячу бойцов: четыре роты пехоты, три сотни казаков, артиллерию и саперов. Достигнув в середине июня 1892 года озера Рангкуль, русские обнаружили, что условный — войны ведь никто никому не объявлял — неприятель в лице небольшого китайского гарнизона предпочел избежать столкновения и убрался восвояси. Далее путь Ионова лежал на юго-запад к озеру Яшилкуль, где, по данным разведки, обосновались уже афганцы. Тагеев так описывает этот переход:

«Дорога тянулась широкою долиною, окаймленною довольно высокими горами, и поднималась террасами в гору. Встречный ветер крутил целые облака мельчайшего песку, что являлось одним из самых значительных препятствий для движения пехоты... Песок засорял глаза, трещал на зубах, набирался в нос и уши, которые так заложило, что невозможно было слышать собственных слов... Вода была давно выпита, а по пути не попадалось ни одного ручейка... У многих болела голова, а во рту засох язык. Появилось много отсталых».

Одновременно более малочисленный отряд капитана Александра Скерского отправился на восток, чтобы противостоять китайцам. В селении Ак-Таш в верховьях Мургаба русские наконец встретились с солдатами Цинского императора, и они не произвели на них большого впечатления — в отличие от афганцев, боевые качества которых русские офицеры оценивали довольно высоко. Тем более что китайцы сдали свое укрепление без боя и очень удивились, когда Скерский отпустил их на все четыре стороны. Гораздо больше неприятностей отряду капитана доставили местный климат и ландшафт. Один из участников высокогорного перехода от Ак-Таша обратно к Яшилкулю так описывал свое состояние:

«Здесь значительная высота местами (17 000 футов, то есть свыше 5 километров) особенно давала себя чувствовать. Лошади изнемогали, и дыхание их становилось похожим на шипение паровой машины... Несколько небольших озер, лежащих по склону горы одно выше другого и соединенных шумящими протоками, попалось нам по пути, но они были совершенно мертвы. При подъеме ко второму озеру меня начало душить... В ушах стоял шум, а в висках стучала кровь. Удары сердца становились очень неровные. То вдруг казалось мне, что оно переставало биться, дыхание захватывало, и я в испуге невольно хватался за грудь и щупал пульс на руке — мне казалось, что я умираю… Несколько раз кровь лила из носа, а как я заметил, то у многих слюна была сильно окрашена кровью».

Тем временем на Яшилкуле Ионов выдержал достаточно хаотичный, перешедший в рукопашную схватку бой с афганским отрядом и укрепился в развалинах старой китайской крепости, расположенной на берегу озера.

Чуть позже, вернувшись на Мургаб, Ионов организовал в местности Шаджан военный пост, где на постоянной основе разместился русский отряд в 200 бойцов под командованием штабс-капитана Поликарпа Кузнецова. По сути, с этого начинается служба русских пограничников в горах Памира, которая продлится до 2005 года.

Озеро Яшилкуль на Памире. Фото с сайта tour.tj

С берегов Мургаба Ионов отправился в Фергану и до 1893 года никаких серьезных столкновений на Памире не происходило. Между тем афганцы продолжили отправлять отряды на правый берег Пянджа, собирая налоги с местного населения. Сюда же, вниз по течению реки Бартанг, летом 1893 года отправился рекогносцировочный отряд под командованием штабс-капитана гвардии Сергея Ванновского в количестве всего десяти рядовых чинов, двух офицеров и нескольких проводников. Тагеев пишет:

«Этот переход был чем-то необычайным. Узкие искусственные карнизы пролегали по совершенно отвесным скалам, и не только лошади не могли проходить здесь навьюченными, но даже и седла в некоторых местах задевали за каменные выступы и давали толчки, от которых животному ежеминутно грозила гибель на дне глубокого оврага, откуда доносилось клокотанье ревущего Бартанга. Приходилось в этих местах развьючивать и даже расседлывать лошадей и все снятое с них переносить на руках отряда».

У кишлака Емц (Рушанский район ГБАО) люди Ванновского попали под обстрел афганцев, однако сумели выдержать ружейную дуэль с превосходящим противником, хотя их дальнейшее продвижение на юг было приостановлено. Считается, что в этом бою русские впервые применили новейшие по тем временам винтовки Мосина, они же «трехлинейки». В итоге отряд Ванновского беспрепятственно прошел к реке Ванч через Язгулемский перевал и, проведя по пути рекогносцировку и топографическую съемку местности, вернулся в Фергану.

Победа за Англией?

В 1894 году Михаил Ионов, уже в чине генерал-майора, был назначен командующим всеми русскими силами на Памире. В этом качестве он летом того же года, объединив под своим началом до 600 солдат и казаков, выдвинулся в Шугнан, отправив отдельные партии: под командованием будущего героя Первой мировой и лидера Белого движения Николая Юденича — в долину реки Гунт, а под началом Александра Скерского — в долину Шахдары.

Британский эмиссар Пьер Луи Каваньяри с афганскими командирами в Кабуле, вторая половина XIX века. Фото с сайта warfarehistorynetwork.com

Здесь, на юго-востоке от Хорога, русские, по всей вероятности, последний раз применили оружие в рамках так называемой Большой игры — противостояния с Британской империей и ее клиентами, длившегося еще с начала XIX века. 28 июля у крепости Рошткала отряд Скерского был встречен огнем афганцев. Несколько дней ситуация балансировала на грани, грозя скатиться к масштабному кровопролитию. Однако в итоге все ограничилось осторожными маневрами афганцев перед русскими позициями и ружейной перестрелкой, в которой «трехлинейки» продемонстрировали свое превосходство над карабинами противника.

Наконец афганские командиры, среди которых был некий Мастон (очевидно, англичанин), решили отступить, направив напоследок Скерскому такое сообщение:

«Мы отступаем теперь. Вы же не наступайте. Отступили мы сегодня для того, чтобы не порождать недоразумений между двумя государствами. На земле нет ни для кого спасения от афганского войска — спастись можно только на небе! Если придут сюда наши молодые катаганы, то живые не найдут своих одежд, а мертвые — саванов».

Тем не менее какое-то время афганцы еще пребывали поблизости, и только когда к Рошткале прибыл с основными силами сам Ионов, они, наконец, переправились на другой берег Пянджа. Как уверяет Тагеев — к великой радости местных таджиков.

Итак, боевые действия в рамках российского завоевания Центральной Азии были закончены, оставалось лишь уладить вопросы дипломатического характера. Англия, которая, вероятно, еще полвека назад трижды бы подумала, прежде чем садиться за стол переговоров, теперь была куда более склонна к диалогу. Причем заслуга в этом не столько тысяч русских солдат, сколько одного немецкого канцлера. К концу XIX века Отто фон Бисмарк превратил Германию в серьезного конкурента и российской, и британской монархии, так что им обеим было куда выгоднее дружить, чем спорить из-за отдаленных территорий, пусть даже и расположенных на «крыше мира». Тем более что британцы в итоге все-таки избежали возникновения общей границы своих владений с Российской империей.

В 1895 году состоялся обмен нотами между Лондоном и Санкт-Петербургом. В этих документах была оговорена северная граница Ваханского коридора и таким образом определены британские и российские сферы влияния к востоку от озера Зоркуль. Часть Памира должна была отойти к Афганистану, часть — к Российской империи, а часть — к Бухарскому эмирату. В результате Англия и Россия огораживались друг от друга землями своих протекторатов, выступавших в качестве буферных государств.

Рисунок Томаса Эдварда Гордона с видом на озеро Зоркуль, 1874 год, с сайта wikimedia.org

Дело оставалось за малым — уговорить эмиров обменяться территориями, выходившими за те рамки, что начертили дипломаты в европейских столицах. Действительный тайный советник и посол в Великобритании Егор Стааль писал в те дни статс-секретарю по иностранным делам Джону Кимберли:

«Приведение в исполнение настоящего соглашения поставлено в зависимость от очищения Эмиром Афганским всех территорий, занятых им на правом берегу Пянджа, и от очищения Эмиром Бухарским части Дарваза, расположенного к югу от Аму-Дарьи, так как правительства Его Величества Императора Российского и Ее Британского Величества согласились употребить в этом отношении свое влияние на обоих Эмиров».

В итоге Бухарский эмират лишился части ранее принадлежавшего ему Дарвазского бекства, расположенного на левом берегу Пянджа, а сам получил от Афганистана территории Северного Вахана, Рошана и Шугнана. Впоследствии таджики Дарваза несколько раз поднимали восстания против власти афганского эмира, и многие из них со временем, переправившись через Пяндж, снова оказались во владениях бухарцев.

Англо-русская памирская пограничная комиссия, занимавшаяся размежеванием, решала вопросы и более монументального характера — например, в обмен на британское согласие использовать на официальных картах название «Николаевский хребет» (в честь императора Николая II) в отношении Ваханского хребта Памира русские согласились называть озеро Зоркуль «озером Виктория» в честь, соответственно, английской королевы.

27 августа 1895 года на Памире был врыт в землю последний пограничный столб. Весной 1896 года результаты делимитации и демаркации границы были ратифицированы правительствами Великобритании и Российской империи.

Бухарские солдаты в Дарвазе. Фото Владимира Липского, начало ХХ века

Правда, мир, установившийся в регионе, долгое время был довольно зыбким — англичане постоянно держали здесь крупную группировку войск, что очень нервировало политиков на берегах Невы. Посетивший в начале XX века Индию, российский генерал Лавр Корнилов сделал вывод, что «англичане намерены придать обороне своих владений более активный характер, не останавливаясь даже перед захватом далеко выдвинутых вперед районов, важных в стратегическом отношении».

Тем не менее до вооруженного конфликта дело не дошло. Вскоре в Великобритании к власти пришли силы, которые были сторонниками нормализации отношений с Россией. В 1907 году оба государства подписали конвенцию о разграничении сфер влияния на всем пространстве от Каспия до Тибета и в дальнейшем сосредоточились на противостоянии набирающей мощь Германской империи.

Возвращаясь к памирскому вопросу, как к финальному аккорду Большой игры, следует признать, что, несмотря на широкие завоевания русских в Центральной Азии, Англия из противостояния с ними вышла если не победителем, то как минимум не проигравшим. Российский военачальник, географ и публицист Андрей Снесарев так оценивал в 1906 году итоги конфликта интересов двух держав, в частности, появление Ваханского коридора:

«Как бы это ни было больно для национального самолюбия, но надо признать, что политическая победа в Средней Азии почти всегда оставалась за Англией, и наше положение как ныне, так и прежде, по сравнению с английским, было невыгодно. Не только наше естественное и давно намеченное движение к теплой воде Индийского океана пресечено Англией и ныне сделано почти невозможным, не только мы не добились в Афганистане одинаковых прав с Англией, которая, заметим кстати, на 20 лет позже нашего сблизила с ним свои границы, мы оказались настолько политически слабыми, что согласились на самое неестественное отношение к Афганистану и создали с ним самую невероятную границу».